Август нынешнего, 2012 года, - знаковая дата в истории освоения Севера. Столетие тому назад стартовали три русские экспедиции, оставившие заметный след в арктической науке: Георгия Брусилова, Владимира Русанова и Георгия Седова. Судьба их сложилась драматично, а многие подробности её до сих пор остаются неизвестными. Естественно было бы ожидать появления публикаций к вековому юбилею экспедиций. Как ни странно, такового не произошло. Сайт Радиоклуба «Арктика» составляет в этом смысле исключение, восполняя пробел очерком о Г. Седове и о памятных мероприятиях на его родине.

 Большое скопление публики на Соборной пристани Архангельска, молебен, напутствие губернатора И.В. Сосновского… Минуло целое столетие с того дня, когда к Северному полюсу отправилась парусно-паровая шхуна «Святой великомученик Фока» с экспедицией под началом Георгия Седова. Этой - знаковой для арктической науки - дате посвящён один из разделов международной научной конференции «Арктика: история изучения и освоения», открывающейся на днях в Архангельске в Северном федеральном университете.

 Задача достичь «вершины планеты», утвердив тем самым приоритет страны и доказав её способность сделать это, в начале ХХ века была не нова. Такую попытку уже предпринимали англичане и итальянцы, американцы Роберт Пири и Джеймс Кук уже оспаривали первенство в достижении заветной географической точки, покоритель Южного полюса Руал Амундсен готовился к походу на Северный, и только Россия оставалась в роли зрителя на этих престижных международных состязаниях. «Задача экспедиции не только научная. Вторая задача - так сказать, идейная, связанная с именем русского человека и честью страны», - так Седов формулировал цель похода, начавшегося век тому назад.

 Закончив мореходные классы, Седов совершенствует навыки судоводителя в черноморских рейсах, затем поступает вольноопределяющимся во флот, сдаёт в Петербурге экстерном экзамены за курс Морского корпуса и переходит на службу в Адмиралтейство. Отныне и его научные интересы, и его судьба связаны с Арктикой.

 В плавании на пароходе «Пахтусов» под началом капитана 2 ранга А.И. Варнека поручик Седов осваивает профессию полярного гидрографа. Летом 1902 г. экспедиция исследует глубины, течения, ледовую обстановку на юго-западе Карского моря и в новоземельских проливах. На о-ве Вайгач доныне сохранились навигационные знаки (каменные кладки - гурии), установленные тогда как опорные точки топосъёмки. Спустя десятилетие генерал Варнек, поддерживая полюсный план Седова, вспоминал: «Когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряженного с немалой опасностью, всегда мой выбор падал на него».

 За экспедицию в устье Колымы, результаты которой позволили начать там судоходство, её начальник лейтенант Седов награждён орденом и удостоился царской аудиенции. Затем - гидрографические работы на Новой Земле: по ходатайству архангельского губернатора Седов составил подробную карту Крестовой губы (при этом исправил неточности, допущенные годом раньше В.А. Русановым), измерил глубины, наметил удобный для подхода к новому становищу Ольгинское фарватер. Здесь судьба сводит его с Н.В. Пинегиным, здесь, в продуваемой всеми ветрами палатке, созревает дерзкий замысел: достичь полюса и водрузить там российский флаг. В марте 1912 г. капитан по Адмиралтейству Седов подаёт рапорт начальнику Главного Гидрографического Управления А.И. Вилькицкому с планом похода к полюсу по льду с Земли Франца Иосифа. «Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова. Трудами русских в историю освоения Севера записаны важнейшие страницы, Россия может гордиться ими. Теперь на нас лежит ответственность оказаться достойными преемниками», - так, опираясь на традиции первопроходцев, Седов обосновывал необходимость экспедиции.

 Несмотря на то, что снаряжалась она на частные пожертвования, по научной части была оснащена довольно основательно. Впервые после адмирала С.О Макарова в арктическое плавание взят киносъёмочный аппарат (освоил его Н.В. Пинегин), закуплена радиостанция. На беду, приглашённый телеграфист не получил разрешения морского ведомства, рация осталась на берегу, - это, естественно, не могло не сказаться  на работе экспедиции.

 Основу Музея заложили односельчане Седова ещё в конце 50-х годов, а активнейшее участие в становлении музея, в увековечивании памяти Георгия Седова принимал уроженец Пустозерского уезда, моряк-североморец И.Н. Просвирнин.[2] В 1990 г. музей заново открыт в специально построенном здании. Большую помощь сотрудникам оказывает Мариупольский металлургический комбинат им. Ильича («Азовсталь»). Сегодня многочисленные музейные экспонаты отражают жизненный путь полярного исследователя и его роль в исследовании Арктики. «Успех нашей экспедиции будет зависеть не от строгости порядка, но от долга совести каждого, от непринужденного старания, от свободного, убежденного труда на благо отечества и науки». Так Седов экспедиционным приказом №1 определил нравственные ориентиры в деятельности своих соратников по походу. Сам он не отступил от этого императива «долга совести», доведя его до высшей трагической точки.

 Из бухты Тихой, места зимовки «Св. Фоки», вместе с матросами-добровольцами Григорием Линником и Александром Пустошным он отправился в санный поход, хотя был серьёзно болен. (В своём последнем приказе  Седов поблагодарил «означенных молодцов за их лихое решение».) Экипаж понимал, что у полюсной партии мало шансов на успех, но остановить Седова не смогли. Что толкнуло его на этот роковой шаг? излишняя самонадеянность? призрачная надежда на выздоровление, внушённая ветврачом? нежелание вернуться на родину побеждённым? или в сложившихся условиях он уже не мыслил иного выхода? Как бы то ни было, Георгий Яковлевич распорядился своей жизнью так, как счёл нужным, оставив нам тревожащую душу загадку. Очевидно одно, - то, что красной нитью проходит через дневники Седова:  получи экспедиция поддержку из казны, да время на подготовку, да честных, понимающих свою ответственность поставщиков – быть бы тогда русскому флагу на полюсе!

 Этого не случилось… Под свист пурги ему виделся хутор и хата-мазанка на песчаной косе: “Впервые после полярной ночи увидели над горами родное солнце. Привет тебе, чудо природы! Посвети нашим близким на родине, как мы ютимся в палатке, больные, удручённые, под 82-м градусом северной широты...” Последняя запись: 5 марта, 18-й день похода, берег острова Рудольфа.

 В августе 1914 г., после двух зимовок, потеряв двух человек (от цынги умер механик И.А. Зандер) и подобрав на мысе Флора двух моряков со шхуны «Святая Анна», затёртой льдами год назад и дрейфовавшей теперь в сотнях миль севернее Земли Франца Иосифа, экспедиция самостоятельно доберётся до Мурманского берега. А через неделю израненный льдами, но всё же держащийся на плаву, без обшивки, бимсов и внутренних переборок, сгоревших в топках паровой машины, великомученик «Фока» на буксире с приспущенным флагом подойдёт к Соборной пристани Архангельска.

 Сейчас, вглядываясь в события вековой давности, мы понимаем: в истории экспедиции причудливым и роковым образом сплелись романтическая готовность к самопожертвованию и откровенный цинизм, патриотическая устрёмлённость и политиканство, товарищеская преданность и чиновничье равнодушие, верность долгу и элементарное жульничество, доверчивость порядочного человека и наглый обман, - высокое и низкое, трагическое и фарсовое… Гибель Г.Я.Седова, конечно, придаёт походу «Св. Фоки» драматическую окраску, но считать всю экспедицию неудачной было бы несправедливо, особенно в сопоставлении с другими подобными фактами. В августе того же года (с разницей в несколько дней) в плавание по северным морям ушли ещё два русских судна: упомянутая «Св. Анна» под командой лейтенанта Г.Л. Брусилова и шхуна «Геркулес» известного исследователя В.А. Русанова. Судьба «Св. Анны» остаётся неизвестной доныне, следы «Геркулеса» обнаружены только в 1934 г. у западных берегов Таймыра. Опоздание с выходом в море, а также аномально тяжёлая ледовая обстановка, сложившаяся осенью 1912 года в Баренцевом и Карском морях, в значительной мере предопределили такой исход трёх экспедиций.

 На Кривой косе отец и братья Седова узнают о судьбе Егора из уст грамотных односельчан. Только что началась первая мировая война – было уже не до полюса. Затем революция, гражданская война… многие документы (журналы наблюдений, карты, планы съёмки, дневники) были утрачены. Научные результаты экспедиции учёные смогли оценить лишь десятилетие спустя. Одним из первых это сделал Фритьоф Нансен: «Если бы даже Седову и не удалось достичь Земли Франца Иосифа, то собранный им (во время зимовки на Новой земле) научный материал достаточен, чтобы считать результаты экспедиции очень и очень полезными».

 На Дону чтят память своего земляка Егора Седова. Его именем названы улицы в городах, в 1940 г. его имя присвоено Ростовскому мореходному училищу (сейчас – Институт водного транспорта). В одной из аудиторий трудами энтузиаста-историка В.М. Алекумова создан музей, в нём побывали сотни гостей, в том числе руководители морских ведомств и иностранные делегации. В октябре предполагается провести юбилейную встречу выпускников, многие из которых трудились на Северном морском пути.

 Городом давних морских традиций является и Таганрог, в его истории значатся имена командора Витуса Беринга, организатора Полярной авиации М.И. Шевелева, начальника первой дрейфующей станции СП-1 И.Д. Папанина. Деятельность многих организаций, предприятий и учебных заведений города связана с мореплаванием, здесь живёт много ветеранов-моряков, для которых Север - часть их жизни. Таганрожцы имеют все основания отдать долг памяти своего земляка, занявшего почётное место в истории исследования Арктики. Почин сделан: городской ТВ-канал при поддержке НИИ наследия (Москва) и Северного пароходства выпустил цикл передач, посвященный основным этапам экспедиции, сейчас идёт подбор снимков для фотовыставки об исследованиях Арктики.

 А в пос. Седово ждут гостей из России и Украины. И, может быть, юбилейные «Седовские чтения» приоткроют ещё одну неизвестную страницу нашей общей истории.

Геннадий  Чумаченко

Таганрог – Архангельск - Москва

[1] Насколько мне известно от Александра Максурова, одним из инициаторов и «моторов» этих экспедиций на Украине был покойный Олег Мусиенко (Макеевка), дело подхватили Николай Овчаренко UT8IO (Мариуполь) и Александр Кабаровский (Новоазовск). А вот зажечь этим радиоклуб Таганрогского технологического института мне, увы, пока не удалось (чем председатель клуба, мой давний приятель Виктор Алексеич (UA6LO) очень меня огорчил). Впрочем, как говорится, ещё не вечер…

[2] В 2003 г. к 90-летию полюсной экспедиции по инициативе И.Н. Просвирнина и при содействии Мурманского пароходства и экипажа атомного ледокола «Ямал» на о-ве Рудольфа (мыс Флигели) установлена памятная плита от земляков, на могилу Г.Я. Седова возложена земля от отчего дома на Кривой Косе. Надо сказать, что деятельность И.Н. Просвирнина (1928-2006) оставила глубокий след и в Приазовье, и в Печорском крае. Несколько шлюпочных походов с юга на север, экспедиции на лодьях, закладка Пустозерского заповедника, создание Дома-музея Федора Абрамова – ко всему этому он приложил руки и душу. Летом 1991 г. в низовьях Печоры мы пересеклись с И.Н. Просвирниным и его спутником по походу, архангельским краеведом  Н.А. Окладниковым, - нельзя было не поразиться его энергии и широте его планов….